12 июня, четверг
Умиротворения моего не поколебал даже тот факт, что меня внезапно и довольно грубо схватили сзади за плечи. Я развернулась, и – разумеется – Заикин поведал мне самые волнующие новости этого дня: что травка зеленеет, солнышко блестит, а я в наушниках ни хрена не слышу.
Задумчиво кося на меня лиловым глазом, он вдруг осведомился:
— В поход хочешь?
Я призналась, что хочу.
— Пойдешь с нами?
Я поинтересовалась, когда.
— На выходные. Выезжаем сегодня ночью. Вернемся утром в понедельник.
С моих губ почти сорвалось решительное «нет». Чуть-чуть не успело.
— Сплавляемся по речке Лух.
А с речкой Лух у меня, надо сказать, связаны одни из самых теплых детских воспоминаний. И теперь знакомое название задело какой-то триггер в голове, и чаша весов, подписанная как «совершить неразумный поступок», опасно качнулась вниз.
— Есть место в байдарке и в палатке. Человек только что ушел за продуктами, я еще успею ему позвонить и сказать, чтобы докупал на тебя.
Еще ниже.
— Полчаса тебе на подумать. Номер мой знаешь, звони.
И Заикин упорхнул навстречу солнцу, а я задумчиво добрела до качелей и поставила в плеере случайный выбор песни. Спустя секунду в уши полились первые аккорды мелодии, которая была сейчас очень – слишком – в тему. И мозг лихорадочно начал работать: тексты статей и учебников к экзамену можно загрузить в электронную книжку, эссе можно написать сегодня до ночи, в универ в понедельник можно прийти и с рюкзаком, а в случае опоздания – успеть нацарапать билеты хотя бы на «зачет». А другой голос, переплетаясь с мелодией, мягко твердил шепотом: всё это – неважно. Экзамен – неважно, дедлайны – неважно, опоздания – неважно. Важно только одно, и вот оно звенит в ветре, вот оно носится в воздухе: при-клю-че-ни-е.
Чаша весов с подписью «немножко сойти с ума», перевесив, глухо стукнулась о землю.
И когда отзвучали последние аккорды песни гномов с Одинокой горы, я вздохнула и набрала номер.
— Скажи Соне, пусть берет на меня продукты. Я еду с вами. 